ÇĔР ХАПХИ [с’ьр’ хапхи] (букв. земляные ворота) – обряд, направленный на предохранение людей и животных от массовых болезней. Его исполняли по решению стариков один раз в несколько (как правило, в 7–9) лет или при получении сообщений о надвигающейся эпидемии или эпизоотии. Ранним утром по всей деревне гасили огни. Между двумя рукавами лога (иногда на ровном месте) мужчины прокапывали тоннель или траншею такой высоты, чтобы могли пройти лошади, нередко восстанавливали оставшееся от предыдущего обряда. Тоннель крепили подпорками, а траншею перекрывали плахами, сверху укладывали дёрн. Старики трением двух кусков дерева добывали «живой огонь», от к-рого у входа в тоннель с обеих сторон разводили костры, в них подбрасывали ветки можжевельника. У выхода ставили две бочки с заговорённой водой. Начиная обряд, старики молились, обращаясь на восток. Первым тоннель проходил парень или подросток, единствен. ребёнок в семье. За ним по одному шли старики и старухи, мужчины, женщины с грудными детьми, мальчики, девочки; прогоняли домаш. скот. На выходе две старые женщины окропляли можжевёловыми вениками водой из бочки. Считалось, что духи болезней к людям и скотине, прошедшим сквозь огонь, дым, землю, очистившимся водой, не пристанут. Женщины уносили в горшках горящие угольки и разводили в очагах «новый огонь». В связи с христианизацией обряд начиная со 2-й пол. 19 в. перестали исполнять, вместо него для предохранения от массовых заболеваний стали проводить молебны.

ÇŸПÇЕ [с’юпс’е] – выдолбленная из дерева кадка, кадушка, со вставным дном, имевшая разновидности. Ç. в виде длин. цилиндра называется уйран Ç., вместе с мутовкой служит для сбивания масла (пахтаница). В специал. Ç. солили мясо, хранили муку и зерно, в ши­роких изготавливали медовые напитки, варили пиво. Ç. большой вместимости использовали для хранения одежды и холста. Хĕр Ç. (Ç. невесты) высотой ок. 1 м и диаметром 0,5–0,6 м было частью приданого и предназначалось для хранения вещей: нательной одежды, полотенец, платков. Ç. изготавливали из нижней части ствола липы, реже осины; плотную сердцевину дерева выжигали, стенки выскабливали, снаружи орнаментировали по верхнему краю, крышку делали из досок или пластины из дуба и украшали геометрич. резьбой, запирали на замок. Такая утварь бытовала у казан. татар и мишарей, горных марийцев, рус. населения Симбир. губ. Чуваш. Ç. для укладки одежды хранится в фондах ряда этнографич. и краевед. музеев страны.

ÇŸРМЕ [с’юрм’е] – мясное блюдо, один из элементов традиционной пищи чувашской. Распространение имело глав. обр. среди средненизовых чувашей. Готовилось из субпродуктов. Варили в мясном бульоне вместе с тултармǎш. Аналогич. блюдо со сходным названием имеется у многих тюрк. народов, у осетин.

ÇАВРА ЮРĂ [с’авра юръ] – краткосюжетная [букв. завершённая (по смыслу)] песня, основная поэтическая форма традиционных (прежде всего обрядовых) чувашских народных песен. Самая характерная и художественно привлекател. особенность Ç.ю. – афорис­тическая лаконичность сюжетов, по объёму обычно не превышающих 1–2 строфы, в к-рых концентрированно излагается одна мысль, часто глубоко обобщающего характера. Наиболее распространён двузвенный тип краткого сюжета. В его основе лежит так наз. образный параллелизм. Главным его смысловым компонентом является второе звено, в к-ром в логически завершённой форме раскрываются человеч. чувства и отношения. Первое звено дополняет и углубляет второе метафорической параллелью из внешнего по отношению к человеку мира: природы (живой или неживой), мифологии. Параллелизм метафоры и основной части легко прочитывается как по смыслу, так и по формальным признакам:

Редкий случай «чересполосной» композиции строфы Ç.ю. – взаимопроникновения метафорического и основного звеньев – представлен в обрядовой за­стольной «Ака-суха юрри»:

Значительно реже встречаются также Ç.ю. однозвенного строения. Параллелизм в них, если и обнаруживается, имеет скрытые или косвен. формы. В отличие от классических двузвенных строф, наполненных преимущественно интеллектуал. обобщениями и размышлениями, строфы однозвенного типа нацелены преимущественно на передачу эмоционал. состояний. Такие песни используются в какой-л. момент обряда или досуга, создавая необходимый эмоционал. фон и воплощая внутрен. переживания участников действа. Так, в исходном кратком сюжете рекрутской песни отображается ситуация прощания при уходе на службу:

Сĕтел хушшинчен тухрăм, эп тайăлтăм –

Аттепе аннерен те уйрăлтăм.

В переводе:

Из-за стола вышел я, поклонился –

С отцом-матерью расстался.

Отдельно взятая Ç.ю. имеет вполне законченное содержание. Но её фор­ма слишком непродолжительна, чтобы длиться столько, сколько требует обряд, к-рому она служит. Поэтому принято исполнять на одну мелодию несколько кратких сюжетов, подходящих по содержанию данной ситуации, образуя многострофные циклы. Таково, напр., продолжение цитированной рекрутской песни:

Алăкран та тухрăм эп, тайăлтăм –

Пĕтĕм те кил-йышран та уйрăлтăм.

Хапхаран та тухрăм эп, тайăлтăм –

Тăван кил таврашĕнчен уйрăлтăм.

[Тата ытти те.]

В переводе:

Из дверей да вышел я, поклонился –

Со всеми да домочадцами расстался.

Из ворот да вышел я, поклонился –

Со всеми родственниками расстался.

[И т. д.]

Чуваш. Ç.ю. представляет собой ветвь древних краткосюжет. традиций афористической народно-песенной поэзии Востока (см. Афористика). Привнесённая более тысячи лет тому назад в Поволжье (по всей видимости, булгаро-суварскими переселенцами), краткосюжет. афористическая песня остаётся важнейшей гранью народ. творчества не только чувашей, но и родствен. им татар Поволжья, встречается также в фольклоре марийцев и удмуртов.

ÇАТĂРКА [с’адърга], çатăркан, çатăрма, çатăрмак, чатăр, шал­тăркка – зубчатая трещотка, один из чувашских музыкальных инструментов народных, самозвучащий (идиофон). Звук (щёлканье закреплённой в корпусе деревян. пластинки) производился вращением корпуса вокруг руко­ятки с зубцами. Ç. употреблялась в очистител. обряде сĕрен, изготовлялась накануне и после его проведения сжигалась.

ÇИМĔК [с’им’ьк’] (от рус. cемик) – в традиционном обрядовом календаре чувашей летнее поминовение усопших с посещением кладбищ. После принятия православия Ç. был приурочен в основном к Троице; за относительно короткое время вытеснил поминовения калăм и çурта кунĕ, исполняется и частью некрещёных [местами его именуют виле тухнă кун (букв. день исхода покойников)]. Средненизовые и часть низовых чувашей проводят в установленную православ. церковью Троицкую субботу; в ряде селений средненизовых и верховых – накануне в четверг; проживающие в юж. районах Чувашии и по соседству за пределами республики, а также юго-восточ. часть верховых – в день Троицы.

Накануне или утром в день Ç. следовало затопить баню; готовили веники из веток 7 «чистых» листвен. пород деревьев, отвар из трав, собранных на рассвете по росе (условно из 77 видов). Сначала в баню отправлялись мужчины, старший из них «приглашал» предков, обращаясь к ним терминами родства, а к более старшим – словом ваттисем (предки), поддавал пар и 3 раза хлестал двумя вениками по полоку и его стойкам. Затем мылись женщины. Хозяйка, прибравшись в бане, ставила перед уходом на полок ковш, полную шайку воды, к стене прислоняла веники и «приглашала» покойников мыться.

Считалось, что в день Ç. души покойников витают поблизости, в связи с чем бытовал ряд запретов: нельзя громко разговаривать, стучать, работать инструментами (они могут испугаться и улететь), шить-кроить (дабы не уколоть иголкой или поранить ножницами), выливать помои на улицу (чтобы не облить) и др.

В день поминовения предписывается посетить с гостинцами могилы родственников. С утра готовятся к поминал. трапезе, в первую очередь пекут оладьи, блины; оладьи первых трёх партий откладывают для жертвования покойным. На юге Чувашии, в Присвияжье усопших сначала поминают дома, что является отголоском языческих традиций. На кладбище полагается прибыть до полудня. Поминовение начинают с могилы умершего последним взрослого члена семьи (в прошлом – с могилы стар. предка). После произнесения стар. женщиной молитвы на крест вешают полотенце, на третий год после похорон мужчине – рубашку, женщине – платье или отрез (этот обычай местами продолжает бытовать), затем садятся и приступают к трапезе. Потом навещают могилы др. родственников. По традицион. представлениям чувашей, угощаются при этом не живые, а усопшие, потому трапеза должна быть обильной. Своим поведением участникам полагалось демонстрировать благополучие живых, быть в приподнятом настроении. В ряде селений молодёжь на особой площадке в нек-ром удалении от могил проводила игрища, присоединялись молодые замуж. женщины.

Первые 3 года покойник относится к новоумершим, поминовение на Ç. является обязательным. На третий год совершают обряд прощания: у могилы собираются родственники, после короткого угощения и соответствующей православ. молитвы 3 раза обходят холм; покойник причисляется к староумершим. Не считается предосудительным, если его близкие родственники в последующие годы не смогут прибыть на Ç.

В нек-рых этнотерриториал. группах чувашей, возвращаясь с кладбища, посещают дом стар. родственника (или живущего по пути с кладбища). Молодёжь юж. районов Чувашии и сосед. регионов вечером проводит гуляние Ç. вăййи.

С последней четверти 20 в. поминовения на Ç. стали многолюдными, проживающие за пределами родного села стараются участвовать в них обязательно. См. также в ст. Календарные обрядовые тексты.

ÇИНÇЕ [с’ин’з’е] – в традиционном обрядовом календаре чувашей праздник, приуроченный к летнему солнцестоянию. Его начало увязывалось с цветением (в нек-рых юж. территориал. группах чувашей с колошением) ржи; с восприятием точного измерения времени начало Ç. было перенесено на день, когда долгота составляла 17 часов («17 раз бьют»). Ç. отмечали, как правило, в течение 12 суток. Считалось, что это время – особый период «беременности земли». Накануне специал. выборные ходили по домам и извещали хозяев о начале праздника. Сведений об исполнении каких-л. определён. обрядов нет. Зафиксирован ряд запретов: не нарушать покой Матери-земли, нельзя работать на полях, копать, косить, полоть сорняки и рвать цветы, бросать на землю что-л. тяжёлое, ступать на неё босыми ногами, рубить деревья, лазить на деревья и строения, загрязнять землю помывкой в бане, стиркой, крашением. Днём огонь не разводили, а по пятницам в течение суток печи не топили, пищу не варили. В дни Ç. носили одежду из белого холста, из крашенины (пестрядь) не допускалась. Днём, собравшись группами, мужчины плели лапти, беседовали, рассказывали бывальщины, женщины вышивали. После захода солнца разрешалось петь, играть на музыкал. инструментах; молодёжь по ночам водила хороводы. Считалось, что за нарушения запретов деревню постигнут стихийные бедствия (засуха, град, ураган и т.д.). Того, кто смел отступить от правил, наказывали, а деревня при этом была обязана провести моление с жертвоприношениями, чтобы получить от богов и духов прощение. С принятием христианства чуваши стали отходить от запретов, что приводило к конфликтам. Известно, что иногда нарушители (выехавшие пахать и др.) жаловались властям на самоуправство односельчан, приводивших в негодность телеги или отбиравших детали пахотных орудий и т.п. Постепенно сроки Ç. сократились до 3 дней. С усвоением норм православия запреты перенесли на день сошествия Святого Духа (понедельник после Трои­цы), назвав его Çĕр праçникĕ (букв. праздник земли). Убеждение, что в этот день нельзя заниматься земледел. работами, продолжает бытовать.

ÇУЛĂК [с’улък], кĕрÿ тутри – один из видов обрядовых платков, использовавшийся исключительно в свадебной церемонии. Имел важное охранител. значение, ему приписывались магические функции. В 18–19 вв. во всех этнографич. и этнотерриториал. группах чувашей изготавливался из прямоугол. куска холста размером ок. 50×36 см, имел традицион. композицию, богато орнаментировался двухсторон. швами. Вдоль краёв вышивалась шёлком и шерстью многоцвет. кайма шириной 8–9 см, к внутрен. двум или четырём углам примыкали квадратные (реже треугол.) узоры; в середине оставалось небольшое централ. поле. Сложный геометрич. орнамент с разнообраз. космогоническими мотивами выполнялся несколькими видами швов из дорогих цвет. нитей. Узоры обшивались также красными шёлковыми лентами, к наруж. кра­ям платка пришивалась красная или 2–3-цвет. бахрома. Обычно Ç. готовила девушка и дарила жениху в день сватовства. Мог использоваться в трёх вариантах: в сложенном по диагонали виде и пришитый к свадеб. халату – как покрытие плеч жениха; в руках или пришитый к рукаву – как церемониал. (плясовой) платок; подоткнутый под пояс – в качестве поясной подвески. В одном свадеб. костюме могли соединяться два способа ношения платков.

Верховые чуваши свадеб. платок называли словом тваткал (букв. прямоугольник); чуваши Приуралья – ал тытти (букв. то, что должно быть в руках); чуваши Оренбуржья (быв. Бузулук. у. Самар. губ.) – Çулăх. Аналогич. платки, бытовавшие у горных и луговых марийцев, назывались сюлых.

Наиболее полная коллекция свадеб. платков типа Ç., приобретённая в нач. 20 в. казан. этнографом И.Н. Смирновым, находится в фондах Росс. этнографич. музея (С.-Петербург). В Чувашии аналогичные коллекции, собранные глав. обр. художником-исследователем М.С. Спиридоновым в 1920–30-х гг., хранятся в Чуваш. национал. музее и науч. архиве ЧГИГН. Композиция и мотивы узоров Ç. широко использовались Е.И. Ефремовой и др. художниками предприятий художествен. промыслов для разработки и декорирования современ. изделий: настольников, салфеток, скатертей.

ÇУМĂР ЧŸКĔ [с’умър ч’юг’ь] – общественное моление с жертвоприно­шениями духам природных стихий (дождя, ветра, засухи, града и т.п.) с просьбой о ниспослании погоды, благоприятной для земледелия. Чаще в обрядовой молитве ограничивались вызыванием дождя. Обряд начинался с того, что по поручению стариков подростки обходили дома и собирали продукты для трапезы (крупу, масло, яйца, молоко и др.). На берегу водоёма устанавливались большие котлы. Пожилые женщины готовили кашу, молочную похлёбку с яйцами. Скорлупу надевали на прутики, их втыкали вдоль воды, к ним привязывали одного или несколько живых воробьёв со связанными крыльями. Когда еда поспевала, подходили взрослые, прихватив с собой миски, ложки. Пекли обрядовые лепёшки (пашалу, юсман). Встав лицом к востоку, предводитель молился о ниспослании дождя, просил духов уберечь поля от засухи, града, суховея, сильных ветров. После молитвы воробьёв выпускали на волю, в нек-рых местностях обряд назывался çерçи чÿкĕ (букв. моление воробьями). Рассаживались рядами и приступали к трапезе, после к-рой молодёжь и дети прямо в одежде бросались в водоём, затаскивали взрослых, оставшихся на берегу обливали, это воспринималось как должное. Затем возвращались в деревню. Подростки, парни бегали по улицам с вёдрами и обливали со смехом, шутками всех встречных. Спрятавшихся вытаскивали во двор, на улицу; отказ вымокнуть расценивался как серьёзный проступок. Считалось, что спустя нек-рое время пойдут дожди. В особо засушливое лето, кроме Ç.ч., для вызова дождя исполнялись специал. обряды на могиле умершего «недоброй» смертью (от пьянства, самоубийства и т.п.) или неопознан. покойника.

По мере закрепления православ. норм языческое моление заменилось молебном, взрослые постепенно устранились от участия в обряде. В усечён. виде его проводила молодёжь или только дети по подсказке взрослых – в виде игры, ограничиваясь обливанием сверстников.

ÇУРТА КУНĔ [с’урда кун’ь] (букв. день свечи) – в традиционном обрядовом календаре чувашей поминовения, проводившиеся на второй день мăнкун. Для поминал. трапезы готовили еду (курятину, лепёшки, блины). Вечером близкие родственники собирались у старшего по муж. линии или в семье, к-рая в течение года похоронила кого-то из взрослых. Справа от двери устанавливали небольшой столик, на к-рый ставили две миски, к стене на специально прибитый брусок прикрепляли маленькие восковые свечи по числу умерших взрослых членов семьи, для несовершеннолет. покойных зажигали одну общую. В честь духа-покровителя семейного очага хĕрт-сурт на др. стороне от двери (ближе к печи) ставили кил çурти (букв. свеча дома или домаш. свеча). Хозяин молился, обратившись в сторону приоткрытой двери, «приглашал» покойных, обращаясь к каждому из них термином родства, откладывал в миски для каждого по куску от выпечки, отливал немного пива. После него это проделывали остальные присутствующие. Посуду с жертвен. угощением выносили на улицу, еду и питьё выливали, чаши споласкивали. Для неизвест. покойников, для покойников, не являвшихся родственником, и для погибших трагически (камалсăр вилĕ) откладывали три лепёшки. Вернувшись в дом, приступали к поминал. трапезе. Есть сведения о таких элементах обряда, как разжигание ритуал. костра и прыжки через него. С принятием христианства обряд Ç.к. упростился, в нек-рых местностях стал начальной частью пасхал. семейно-родствен. пирушки, постепенно вытеснился поминовениями православными.